О ключевых проблемах украинской системы высшего технического (металлургического) образования

За последних несколько лет интерес абитуриентов к получению высшего металлургического образования значительно возрос. И объяснение этому весьма простое. До 2005г. в украинской черной металлургии наблюдался значительный подъем. Соответственно, предприятиям потребовались кадры с высшим техническим образованием. Это в 1997-1998гг. никто на наших металлургических предприятиях особо не задавался вопросом: “А нужны ли мне инженерные кадры?”. А вот на рубеже 2000г. у меня (на тот момент – ректора Донбасского государственного технического университета) руководители заводов и комбинатов уже начали активно интересоваться: “А нельзя ли у тебя в университете найти толковых студентов?”.

Немалым стимулом для абитуриентов металлургических факультетов и их родителей стало увеличение заработной платы инженеров и технологов на украинских предприятиях черной металлургии. Результат – за последние три года вступительный конкурс на металлургический факультет нашего университета значительно увеличился. Думаю, что похожая картина наблюдается и в других технических вузах Украины.

А таких вузов в Украине во все времена было довольно много. Но я бы не говорил, что сегодня у нас наблюдается переизбыток университетов, которые готовят и выпускают кадры для металлургии. Несколько лет назад я специально анализировал перечень технических вузов и их наборы в Японии и у нас в стране. Оказалось, что в пересчете на тонну выпускаемой стали и в Японии, и в Украине одинаковое количество выпускников.

Так что, по количественному насыщению вузами в нашей системе высшего технического образования ситуация сложилась вполне нормальная. Ненормальность здесь проявляется в ином. Может быть, на меня обидятся коллеги в Министерстве образования и науки, но… В бытность ректором я говорил и предыдущему министру образования и науки, и нынешнему следующее: “Нельзя одинаково планировать суммы бюджетного финансирования на обучение экономиста, пилота, шахтера, строителя и металлурга. Техническое (в целом) и металлургическое (в частности) образование отличает фактор повышенной материалоемкости. Компьютеры в этой сфере высшего образования, конечно, тоже необходимы. Но я говорил и повторяю – компьютер в деле обучения студента-металлурга всем хорош, кроме одного. По компьютеру нельзя получить выпуск стали!”

Сегодня же бюджетные расходы на подготовку одного студента (вне зависимости от специальности, по которой он учится) одинаковы. Однако здесь уравниловка не уместна. Для разных технических специальностей необходимо вводить повышающие коэффициенты от базового объема бюджетного финансирования для годичного обучения одного студента. За базис, допустим, можно взять объем финансирования для подготовки студента-экономиста (не в обиду им будем сказано, но затраты на подготовку экономистов несравнимо ниже, чем на обучение металлурга или тем более пилота).

За 3 тыс.грн. в год можно нормально обучать студента по экономической специальности. А в случае с горняками или металлургами следует применить повышающий норматив от этого базового уровня. И такой коэффициент должен быть не менее 2-2,5. Потому что, кроме компьютера, который нужен экономисту (а потом, как говорится, – доска, мел и красноречие), нам еще необходимы приборы, установки, образцы продукции и образцы технологий. Все это стоит очень недешево. Простой пример. В нашем университете функционирует уникальная лабораторная работа, позволяющая демонстрировать студентам нюансы различных технологий в сфере разливки стали. В ней находится 12 “темплетов” – стальных слитков, разрезанных в разных плоскостях. Так вот, стоимость этой лаборатории составляет около $200 тыс.

Если оценивать состояние учебной и материальной базы вообще в сфере металлургического/технического образования, то можно сказать, что сегодня этот показатель еще можно счесть нормальным. Металлургия во многом классична и малоизменяема. Но изменения в технологиях и оборудовании все же происходят. И технические вузы Украины не всегда в состоянии обновить свою учебную часть новыми приборами и образцами материалов. Причина все та же – финансовая. Скажем, годовой бюджет Донбасского государственного технического университета составляет около 26-30 млн.грн. И большая часть этих поступлений приходит не из бюджета, а от студентов, получающих образование по контрактной форме.

Мы бы (государственные технические вузы – прим. ред.) и рады отказаться от контрактной формы обучения. Ведь студент-контрактник, как правило, отличается меньшей базовой подготовкой при поступлении в вуз и меньшим стремлением к получению знаний при обучении в университете, чем студент-бюджетник. Именно в последних заинтересован любой солидный вуз как научно-образовательный центр. Но в этом случае государство должно обеспечить все необходимое финансирование государственным и национальным университетам. Ведь их нынешние бюджеты можно назвать бюджетами выживания, но никак не развития. Причем именно за счет денег студентов-контрактников государственные технические университеты и пытаются решать накопившиеся проблемы. Например, ремонтируем здания, не знавшие ремонта по 30-40 лет. Более того, деньги, получаемые от контрактников, идут на обеспечение подготовки бюджетных студентов!

В такой ситуации на развитие университета остается едва ли десятая часть его годового бюджета. А развитие вуза, как я его понимаю, – это не ремонтные работы, а создание научной библиотеки, новых лабораторий и специальностей. Кстати, только в открытие одной новой технической специальности в университете (даже на базе имеющихся материальных ценностей и кадров) необходимо вложить минимум полмиллиона гривень.

Понятно, что нынешней Украине еще далеко до тех стандартов политики в сфере инженерного образования, которые существуют, допустим, в Германии. В свое время я посещал Баварию и беседовал с ректорами местных вузов. Так вот, в этой стране считается нормальным, когда фирма-производитель первый экземпляр освоенного к выпуску оборудования направляет в технический университет (при условии, что последний в состоянии его принять). В виде подарка.

Немецкие технические вузы совсем не бедствуют в финансовом плане. Тем не менее, фирма Siemens не считает зазорным подарить класс из 100 новейших компьютеров Мюнхенскому техническому университету, чей бюджет составлял и составляет миллиарды (я не оговорился!) тогда еще марок… Просто в фирме Siemens умеют работать на перспективу. Там понимают – отучившись в университете на технике “определенного производителя”, выпускник-инженер, сделавший карьеру в металлургии или горном деле, будет приобретать оборудование этого самого производителя.

Вообще у Европы в сфере образования можно научится полезным вещам. К примеру, некоторые вузы (и Донбасский университет в их числе) активно открывают факультеты в иных городах. Украинская система высшего образования здесь ничего нового не придумала. Мы “подсмотрели” эту систему во Франции и в США, где стремятся приблизить образование к месту проживания студента. Многие в Украине говорят: “Это профанация высшего технического образования”. Я же полагаю, что идея правильная, и отвечаю таким скептикам: “А ты не веди профанацию, ты веди нормальный учебный процесс”.

Однако во всем на “вузовскую Европу” нам равняться не стоит. И речь здесь идет о присоединении украинских вузов к Болонскому процессу. Мы должны для себя четко уяснить задачу вхождения в Болонский процесс. С моей точки зрения, эта задача своеобразная. Украине, прежде всего, необходимо войти в документооборот Европы, чтобы с дипломом украинского вуза не возникали ситуации сродни той, о которой применительно к советскому паспорту в свое время слагал стихи Владимир Маяковский: “…Берет, как бомбу, берет, как ежа, как бритву обоюдоострую…”. Так и наши дипломы сейчас рассматривают за границей.

А в другом нам на Европу может быть и не стоит равняться. Знаете, я был на одном из совещаний, посвященных интеграции в Болонский процесс. На этом совещании выступал венгерский специалист, начавший свою речь такими словами: “Наше (венгерское – прим. авт.) правительство не позволит нам снизить уровень образования до среднеевропейского”. В тот момент я чуть не заплакал от злости, потому что я лично не хотел бы, чтобы наше образование понизилось до венгерского уровня. А мы его понизим, если будем бездумно интегрироваться в Болонский процесс.

Бездумность же эта проявляется в построении специальностей согласно “болонским стандартам”. Сейчас в министерских кругах рассматривают не закон еще, но уже его черновик, который предполагает, что все металлургическое образование будет сведено в одну специальность “Металлургия”. Да ведь у нас только по металлургии черных металлов сейчас существуют 7 специальностей! А ведь есть еще и цветная металлургия.

Конечно, в свое время в нашей стране несколько “раздули” перечень металлургических специальностей в университетах. Мы с коллегами на заседании Ассоциации высшего металлургического образования Украины недавно обсуждали эту проблему и пришли к выводу, что некоторые металлургические специальности можно объединить, а сам их перечень сократить. Но в два-три раза, а не в десять!.. В последнем случае нам придется удлинять срок высшего металлургического образования года на два, чтобы научить студента всему необходимому.

Повторюсь, в деле количества металлургических специальностей Украине нельзя копировать Европу. Тем более что из 33 европейских стран целостные интегрированные металлургические комплексы существуют только в 6, включая нашу страну. Так на кого нам равняться?! На Польшу, где уже ликвидировали собственное доменное производство и закрыли специальности доменщиков в своих технических вузах? Или на Чехию, где в год выпускается 6 человек с дипломом инженера по доменному производству?

Сейчас ведется много разговоров о необходимости реформы системы высшего образования в Украине, звучат мнения о необходимости отказа от определенных подходов. Я считаю, что ни от чего отказываться не надо. Необходимо просто выполнять существующий закон о высшем образовании, где предусмотрено такое понятие, как “автономия университетов”. К сожалению, эта автономия остается на бумаге. У нас в стране ректорам государственных вузов почему-то боятся доверить ответственность, наделить их определенной свободой в принятии решений, например, относительно формулирования правил приема. У нас полагают, что с Крещатика виднее всего. А мне представляется, что с алчевского проспекта Ленина виднее, как именно в Донбасском техническом университете лучше всего готовить горняков и металлургов. Ведь все равно за качество подготовки отвечает учебное заведение.

Еще отчетливее эта проблема (отсутствие автономии) проявляется в случае с финансовой деятельностью в государственных вузах. Ректорам таковых строго запрещено корректировать сметы в течение учебного года. Но ведь в министерстве эти сметы также не просчитывают (да и не возможно это сделать в отношении 300 вузов страны). Рассматриваются и утверждаются наработки конкретных ректоратов конкретных вузов. Раз так, почему не доверить это ректорам государственных университетов?! Ведь существует же в Украине контрольно-ревизионное управление, которое раз в 2 года проверяет хозяйственно-финансовую деятельность в государственных вузах. По итогам такой проверки можно было бы делать выводы в отношении конкретных ректоратов – оставить им автономию либо “урезать”.

В нашем министерстве (образования и науки – прим. ред.) эти вещи понимают. А вот в Минэкономики и Минфине вникать в ситуацию не желают. У меня иногда складывается впечатление, что некоторые функционеры этих министерств и не учились в высших учебных заведениях. В деятельности государственных вузов присутствуют такие ограничения, что просто удивляешься. Было время, когда тряпку можно было списать с баланса университета только по разрешению министерства! Это преодолели. А вот чтобы списать с баланса книгу (она относится к основным средствам), необходимо по-прежнему обращаться в министерство.

Эффект от автономии проявляется в скорости реагирования. Иногда на согласование с министерством тратится масса времени. Не потому что в министерстве глупые люди заседают, но потому что для согласования мне из Алчевска необходимо было ехать в Киев, затратив на командировку минимум, 3-4 дня. А за это время продавец оборудования (или материалов) для моей лаборатории, с которым мы ранее договорились о приемлемой цене, продаст его другому.

И последнее. Возвращаясь к Болонскому процессу, отмечу один позитив этой интеграции. В положениях Болонского процесса предусмотрено, что интеграция в новую систему высшего образования должна осуществляться на базе демократизации жизни университета (об этом почему-то в нашей стране говорят мало). Демократизация включает в себя, во-первых, вышеупомянутую автономию ректоратов в принятии решений по планированию учебного процесса и распоряжению средствами вуза. А во-вторых, студенты должны получить право участвовать в управление вузом.

Мы должны прислушиваться к мнению студентов, аспирантов, молодых научных сотрудников. В силу возраста представители ректората обладают иногда устоявшимися, иногда закоснелыми взглядами на учебный процесс и жизнедеятельность университета в целом. Отсекая максимализм молодого возраста, но общаясь по серьезным вопросам с вузовской молодежью, можно извлечь новые полезные идеи. Даже если по итогам такого общения будет принято решение, частично противоречащее идеям молодых, это все равно будет означать прогресс для университета. Это даст ректорату импульс для движения в определенном направлении, пусть даже не совсем точно в том, которое предлагает вузовская молодежь. Но этот импульс позволит нам развиваться, учитывая пожелания молодежи, а не топтаться на месте, как в большинстве случаев у нас и происходит.