О бизнес-логике промышленных свершений корпорации «Индустриальный союз Донбасса».
Интервью с Александром Пилипенко
Индустриальный путь
Валерий Денисенко, Виктория Подолянец
О бизнес-логике промышленных свершений корпорации “Индустриальный союз Донбасса”
Перспективы слияний металлургических компаний, денежный эффект синергии от объединения производственных профилей украинских и европейских предприятий, целесообразность проведения IPO и цивилизованные методы борьбы с самоуправством монополистов – вот основные направления нашей беседы с вице-президентом консорциума “Индустриальная группа” Александром Пилипенко.
М: Александр Акимович, в последние два года стала очевидна тенденция глобального объединения металлургических активов. О чем, по Вашему мнению, говорят сделки по слиянию/поглощению последних лет? Каким образом в дальнейшем будут развиваться процессы укрупнения металлургических бизнесов в мировом масштабе?
Александр Пилипенко: До слияния Mittal Steel и Arcelor металлургия была самым неконсолидированным бизнесом в мире. Как правило, в любой ключевой отрасли первая пятерка игроков контролирует более 60% рынка. До последнего времени рыночная доля пяти крупнейших металлургических компаний составляла менее 25%.
После того как Mittal Steel инициировал новую тенденцию, все эксперты ожидают волну слияний, в том числе и на рынке Китая. Правда, законодательное поле этой страны ограничивает присутствие иностранных инвесторов в структуре собственности местных компаний – их доля в китайском предприятии не должна превышать 45%. Можно ожидать, что китайские предприятия будут укрепляться без вмешательства иностранцев. Но опять же – каждая местная компания имеет очень сложную структуру собственности, где частные доли в различных пропорциях смешаны с государственной. Однако если в первой пятерке китайских компаний произойдет слияние, то новая компания мгновенно войдет в лидирующую тройку. В свою очередь, Корея и Япония будут пытаться не допускать никаких корпоративных объединений. Наиболее реальные шансы на проведение масштабных слияний имеются у российских металлургических компаний. Но диктоваться они, скорее всего, будут политическими мотивами.
Действительно, слияния в металлургии – это вещь неизбежная, потому что главные игроки по сбыту руды мощно слиты в “кулаки”, а те компании, которые пока еще не состоят в альянсах, не оставляют попыток сделать это. При этом главные поставщики руды, соревнуясь за рынки Китая и Европы, также меняют свою политику.
Недавно на рынке руды появился еще один важный игрок – Индия. Качество индийской руды уступает бразильской и австралийской, однако она лучше китайской, российской, украинской. Влияние индийских поставщиков сырья на мировой рынок проявилось в полной мере весной этого года, когда местные металлурги пролоббировали введение импортной пошлины на вывоз руды. Китайские металлурги, которые закупают 80% индийского экспорта руды, создали пул покупателей и заключили “длинные” контракты на закупку индийской руды, которая до объявления о введении пошлины продавалась на спотовом рынке. В итоге бразильские компании, которые также поставляли крупные партии железорудного сырья в Китай и рассчитывали занять нишу индийцев в случае введения торговых ограничений, были вынуждены поставлять свою продукцию в Европу. Поэтому сейчас бразильская руда ввозится судами водоизмещением в 200 тыс.т в порт Констанцы. Нынешняя политика бразильских рудных компаний, стремящихся реализовать доставку сырья “к воротам завода”, позволяет экономить на логистике и европейским, и украинским металлургам. Дело в том, что в Украину завоз руды из Бразилии выгодно осуществлять суднами с водоизмещением в 100 тыс.т, однако украинские порты не могут принимать судна, водоизмещение которых превышает 60 тыс.т. А использовать такие судна для фрахта в Бразилию экономически утопично.
М: То есть металлургические компании рассматривают возможность слияния исходя из соображений, насколько выгодно они могут покупать сырье и осуществлять логистику?
А.П.: Не только. Помимо этого, важно иметь общие сбытовые сети в мировом масштабе. И здесь определяющую роль играет тот факт, насколько производитель металлопродукции сможет загрузить свою сбытовую сеть. Ведь при ежегодном объеме производства одного миллиона тонн стали строить глобальную сбытовую сеть – чистое разорение. Даже если объем выпуска металлопродукции составляет 5 млн.т, все равно строить металлосервисные центры в десятках стран мира слишком затратно. Чтобы сбытовая сеть окупилась и приносила дополнительную прибыль, надо контролировать реализацию не менее 20 млн.т стали в год. Металлопроизводитель, не располагающий собственной сбытовой сетью, – последний, к кому обращаются за металлом, причем ему предлагают цену ниже рыночной.
М: Как относятся к перспективе слияний в Украине?
А.П.: На самом деле нам выгодно, когда в результате появляются “гиганты”. Если на рынке падает цена на металл, то такая компания просто выключает 10% своих производственных мощностей на тех предприятиях, где установлены электропечи. В результате этих действий цена на рынке выравнивается. По сути, большие металлургические компании являются основой стабильности на мировом рынке.
В Украине все собственники предприятий ГМК оценивают перспективы тех или иных альянсов – просчитывают экономическую целесообразность, синергетические эффекты, приобретение дополнительной рыночной устойчивости. Пожалуй, кроме “Смарт-групп”, потребности в полномасштабном слиянии никто не испытывает.
М: В украинской прессе много внимания уделяется возможности объединения активов корпорации “ИСД” и ЗАО “Газметалл”. В какой стадии находятся сейчас переговоры о возможном объединении?
А.П.: Оказалось, что у нас различные подходы к оценке активов. Существуют расчеты стоимости компаний, сделанные инвестиционными банками для каждой из сторон. В процессе определения стоимости инвестбанки верифицируют документы, которые подтверждают, что компания прошла международный аудит, все ее долги учтены правильно, скрытых юридических обязательств не существует, все приобретения осуществлялись в правовом поле и расчет EBITDA сделан без искажений. На основе этого инвестбанки дают заключения о том, что либо рисков нет, либо они минимальные, либо устранимы. А далее эксперты делают оценку компании на основании двух показателей – EBITDA и мультипликатора (мультипликатор – коэффициент, отражающий связь между увеличением или уменьшением инвестиций и изменением величины дохода. Рост инвестиций вызывает увеличение дохода, причем на величину большую, чем прирост инвестиций). Эта оценка учитывает параметры конкретного предприятия (историю его модернизации, капитал и задолженность), а также аналоговые продажи металлургических активов. На основе последних и определяется мультипликатор. Продажи металлургических предприятий в недавнем времени случались, и вывести мультипликатор несложно: мы можем обосновать свои позиции, если проставим мультипликатор от 4,5 до 7. А вот продажи рудных активов на свободном рынке до последнего времени не происходили. Наш потенциальный партнер воспользовался этим и заложил в оценку своих активов очень комфортный для себя мультипликатор, который, по моему мнению, существенно превышает его реальную стоимость. Правда, после IPO Ferrexpo оценивать горнорудные активы и определять конкретный мультипликатор для таких предприятий будет легче.
В данный же момент рассуждать о том, сколько стоит “Газметалл” или “ИСД”, не представляется возможным – один будет называть свой реальный мультипликатор, а другой оперировать завышенным коэффициентом. В такой ситуации договориться о цене сделки весьма проблематично.
М: Может ли выход на IPO достоверно определить рыночную стоимость компании?
А.П.: Любая продажа 10-20%-го пакета акций на фондовом рынке является одновременно и реальной оценкой компании. Если имеется инвестиционная оценка предприятия, то IPO изменит ее незначительно. Однако, все же, цена, полученная от публичного размещения акций, зависит от цепи случайных событий. Повлиять на результат IPO могут слухи, разного рода информация о нестабильности в локальных точках, где есть бизнес-интересы. Или если в какой-либо прежде привлекательной отрасли “обвалятся” цены, инвесторы срочно избавятся от неликвидных акций и перенаправят деньги в новый сектор экономики.
На самом деле существует три главные побудительные причины для IPO. Первая заключается в необходимости получить рыночную оценку своих активов. Вторая причина предполагает продажу акций для последующего инвестирования средств в предприятие, наем группы высококлассных менеджеров и отстранение мажоритарного собственника от оперативного управления. Конечно, при этом главный акционер оставляет за собой функцию надзора и определяет стратегию компании. Третья причина для IPO – привлечение в компанию публичности для того, чтобы, скажем, снять разногласия между существующими акционерами. В этом случае акции общества можно очень быстро сделать ликвидными и спокойно выйти из игры.
В целом IPO – это операция, которую выгодно осуществлять ближе к пенсии. Когда все уже “наигрались” в бизнес, хотят получить деньги и заняться собственными увлечениями, оставив наследникам прозрачное и легкоуправляемое дело.
ІРО не является самоцелью. Просто IPO -это новое понятие, смысл которого для нас стал реальным лишь недавно. Если бы у нас работал фондовый рынок, то размещать акции на зарубежных биржах ценных бумаг стало бы не столь актуально. Почему говорят, что Варшавская биржа ликвидна, а наш фондовый рынок – нет? Потому что оборот на Варшавской бирже составляет $200 млрд. в год или $1 млрд. в сутки, владелец любого пакета акций может его продать, когда захочет. На украинском фондовом рынке купил человек 1% акций, предположим, ОАО “Алчевский металлургический комбинат”, а оборот по этим ценным бумагам настолько мал, что возможность продать пакет наступит только лет через 7. Только когда на бирже будет “играть” народ, а не отдельные инвесткомпании, украинский фондовый рынок станет ликвидным.
М: Рассматривала ли корпорация “ИСД” возможность проведения IPO?
А.П.: Нет. Чтобы выйти на IPO, надо пройти определенный путь. Следует провести международный аудит, выпустить ноты, получить международный рейтинг, разместить евробонды, а на место акционеров в управленческом аппарате должны быть назначены независимые директора. То есть преобразить бизнес таким образом, чтобы любой акционер, купивший даже малозначимый пакет акций предприятия, мог понимать, что происходит в компании. Подобные изменения внедрить в течение нескольких месяцев невозможно. К тому же пока мы подготовимся к IPO, выйдем на рынок, привлечем деньги и инвестируем их в свои предприятия, пройдет несколько лет. К тому моменту мы проиграем конкурентам все свои рынки. Поэтому сейчас надо заимствовать финансовые средства для того, чтобы быстро обновлять производственные мощности предприятий и завоевывать более устойчивые ниши на рынках. И потом IPO, возможно, окажется совершенно второстепенной вещью. Зачем привлекать миллиард долларов на фондовой бирже, если можно получить 2,5 миллиарда долларов чистой прибыли и привлечь через банковские институты – еще миллиард? В этом варианте об IPO речи быть не может. Мы могли бы вывести на Варшавскую биржу свой польский актив, но в этом пока мало экономической целесообразности.
М: Каковы позиции корпорации “ИСД” на свободном металлорынке?
А.П.: Что имеется ввиду под “свободным рынком”? США, Бразилия, Япония, Россия, Корея и уже Китай являются малодоступными для экспортеров странами: там либо поддерживают на внутреннем рынке очень низкие цены, либо незамедлительно возбуждают против “чужаков” антидемпинговые расследования. Только те страны, на внутреннем рынке которых не хватает металла, и есть конкурентными, остальные таковыми не являются. То есть, чтобы выяснить объем мирового (свободного) рынка металла, необходимо от общего количества произведенной в мире стали отнять показатель внутреннего потребления всех указанных выше стран. По моим подсчетам, рынок свободной стали составляет около 350 млн.т, что меньше трети мирового производства.
Этот объем, в свою очередь, также необходимо подвергнуть разбивке – на рынок плоского горячекатаного проката и холоднокатаного проката, а также рынок толстого листа. Емкость отдельных “узкосортаментных” нишевых рынков составляют от 60 до 100тыс.т. Заключенный долгосрочный контракт на поставки проката приносит металлопроизводителю стабильность, но исключает возможность влиять на цены в течение года. На падение и рост цен влияет только спотовый рынок, на котором контракты заключаются ежемесячно. На небольшом спотовом рынке главными игроками выступают металлургические компании России и Украины, поскольку только у них нет истории “длинных” контрактов (в портфеле заказов крупных иностранных металлургических компаний доля долгосрочных контрактов составляет 80%). А если сосчитать игроков, которые поставляют на спотовый рынок ежемесячно 100 тыс.т листового проката, станет ясно, что корпорация “ИСД” занимает внушительную долю рынка горячекатаного листового проката.
Что касается географии поставок, то наша продукция представлена на рынке стран Евросоюза, правда, алчевский и днепродзержинский прокат продается в небольших объемах – из-за хитрых нововведений Еврокомиссии. Во-первых, 300тыс.т, на которые ЕС увеличивает квоту, незначительны для украинских металлургов. Более половины мартеновской стали в мире на самом
деле украинского происхождения, поэтому пропускают они только сталь немартеновскую, посчитав, что, поскольку модернизацией у нас никто толком не занимается, увеличение квоты не грозит их рынку.
Помимо этого, наша продукция представлена на Ближнем Востоке и в Африке. Последние два рынка являются наиболее динамично развивающимися, благодаря активности строительных, мостостроительных, дорожно-строительных и ремонтных компаний.
Алчевский прокат присутствует и на внутреннем рынке Украины, который также довольно динамично развивается, но пока в абсолютном исчислении крупным рынком не является.
М: Корпорация “ИСД” является владельцем как украинских, так и иностранных металлургических предприятий и торговых сетей. Сейчас, спустя некоторое время после приобретения АО “Дунафер” и АО “Гута Стали Честохова”, не могли бы Вы рассказать, в чем заключается эффект синергии от взаимодействия украинских и иностранных предприятий (производство, логистика, сбыт) и каково денежное выражение этой синергии?
А.П.: Если компания торгует только слябами, она находится в очень плохой ситуации, потому что торговать полуфабрикатами невыгодно сточки зрения добавленной стоимости. Для всех металлургических компаний синергия заключается в стремлении сделать продукт с более высокой добавленной стоимостью по цепочке “руда – металл – лист – металлоконструкция”.
Кроме того, необходимо учитывать востребованность марок стали на европейском рынке. В Европе сырье и труд рабочих стоят намного дороже, чем в Украине. Поэтому у нас выгодно производить рядовые марки стали и проводить через слябы замещение простого сортамента, оставив возможность на европейских сталелитейных мощностях производить сложные марки и предлагать рынку такой комбинированный продукт.
Если компания-производитель владеет сбытовыми системами, то в контексте синергии она получает более высокую торговую маржу. Еще большую доходность компании могут обеспечить сервисные металлоцентры. Получить еще больше добавленной стоимости можно через свои предприятия из металлопотребляющих отраслей – производство металлоконструкций, строительные компании. А если вы являетесь владельцем судостроительной верфи, то синергия возрастает еще больше – количество морских перевозок ежегодно увеличивается благодаря росту потребления руды и углей мощными азиатскими игроками.
Что касается корпорации “ИСД”, то наша синергия такова: мы продаем только готовую продукцию на всех доступных рынках. Каждая тонна полуфабриката, произведенная Алчевским металлургическим комбинатом, заранее распланирована – на какое предприятие поступит, как будет переработана и где реализована. Если она будет перерабатываться в прокат на ISD-Huta Czestochowa, то это предприятие имеет собственный локальный рынок сбыта, на котором реализует 60% металлопроката, а 40% экспортирует в другие страны Европы. Если польский завод производит больше, чем может продать самостоятельно, лишний объем проката поступает в Duferco. Благодаря такому подходу синергетический эффект составляет ощутимую долю на каждой тонне стали.
Существуют и другие варианты достижения синергии. Например, после слияния Mittal Steel и Arcelor существенно сократился руководящий аппарат, объединились торговые сети. Помимо этого, произошло большое сокращение рабочих мест, несмотря на то, что выработка на предприятиях Arcelor Mittal Steel составляет более тысячи тонн на одного человека. На украинских металлургических предприятиях этот показатель составляет всего 140 т на одного рабочего. С учетом модернизации – автоматизации производства и установки современных агрегатов – на украинских меткомбинатах в скором будущем обострится
проблема избыточной рабочей силы. Никто у нас об этом пока не задумывается, а ведь это более серьезная проблема, чем излишняя энергоемкость украинской металлургии. Допустим, после проведения мероприятий по техперевооружению на меткомбинате окажется 13 тысяч “лишних” человек, получающих в среднем $300. За год предприятие потратит на выплату им заработной платы и на уплату налогов около $72 млн. В течение трех лет, потратив $100 млн., этих людей можно трудоустроить, изыскав цивилизованные методы расставания с персоналом (вывести некоторые подразделения предприятий в отдельные аутсорсинговые структуры, выделить средства на создание собственного бизнеса, оплатить бонус по досрочному выходу на пенсию). На четвертый год только за счет сокращения штата можно получить чистую прибыль в $72 млн., а оставшемуся персоналу увеличить заработную плату до $600. Рабочие же, которые будут получать более высокую заработную плату, в свою очередь, будут способствовать развитию городской инфраструктуры, ведь они будут покупать продукты не на рынках, а в гипермаркетах, посещать салоны красоты, обеспечивать качественное образование своим детям. В итоге мы получим через 5-7 лет ситуацию, когда рабочий персонал будет способен мигрировать в поисках более выгодного приложения своих сил.
М: Какие основные задачи в рамках всей корпорации вы намерены решить за счет модернизации и реконструкции на Алчевском МК и Днепровском МК им. Дзержинского?
А.П.: Главное – сократить энергоемкость производства стали. Доля газа в себестоимости продукции каждого металлургического предприятия в среднем составляет 3-7%. В первую очередь она зависит от вида сталеплавильных агрегатов, количества нагревательных печей, наличия в комплексе коксохимических мощностей. У украинских мет-предприятий энергоемкость гораздо выше, чем у западных компаний. Мы отстаем, потому что у нас до сих пор работают мартены, не применяется технология пылеугольного вдувания, до недавнего времени не были установлены вакууматоры и машины непрерывной разливки стали. Однако после модернизации наш полуфабрикат будет стоить дешевле, чем европейского производства. Почему? Потому что мы уделяем особое внимание энергосберегающим технологиям, утилизируем отходящие газы, вырабатываем собственную электроэнергию. После вывода из эксплуатации мартеновских печей на Алчевском меткомбинате, это предприятие будет потреблять в четыре раза меньше газа, чем сейчас.
Кто не модернизирует производственные мощности сейчас, тот является кандидатом на выбывание. Тяжело будет выиграть конкуренцию метзаводу им. Петровского, ДМЗ, Макеевскому МЗ, если они не смогут инвестировать в обновление мощностей и в наращивание объемов производства.
По темпам прироста производственных мощностей мы зримо отстаем от Индии, Китая, Бразилии. Рост темпов наращивания производства в этих странах превышает украинский и российский. Более того, новые активы в этих странах являются более современными, при их возведении в большей степени учитываются новые изобретения, у них остается дешевая рабочая сила и качественное сырье. Кроме того, в отличие от России, у них хорошая логистика за счет того, что они расположены возле моря. Украинская логистика тоже хороша – доставить тонну угля из Канады в Одессу дешевле, чем довезти тонну отечественного металла до польской границы.
М: He секрет, что в Украине ряд поставщиков той или иной продукции не первый год по собственному усмотрению повышают цены, используя свое монопольное положение (поставки природного газа, железной руды и услуги на ж/д перевозки). Что можно противопоставить ценовому диктату монополистов?
А.П.: Проблемы с обеспечением наших предприятий природным газом решатся просто – как я уже говорил, в следующем году наши металлурги уменьшат потребление “голубого топлива” в четыре раза, и эта проблема станет малозначимой. До конца текущего года газ придется покупать на тех условиях, которые предлагаются “УкрГаз-Энерго”, потому что остановка производства обойдется гораздо дороже. Последний конфликт между корпорацией “ИСД” и газовым монополистом “УкрГаз-Энерго” – это не конфликт двух хозяйствующих субъектов. Это – сигнал для всего украинского бизнеса. Большинство просто заблуждается относительно истинной сути происходящего. Ведь если позволить “УкрГаз-Энерго” так себя вести, то впредь цену на природный газ будут повышать каждый месяц. И поверьте, аргументы всегда найдутся. Сейчас некоторые говорят: “Что такое 5 долларов, это чепуха!”. Но как изменятся цены на газ осенью, спрогнозировать невозможно. Мы-то скоро из этих невыгодных отношений “выпрыгнем”, но ведь другие останутся, и у них газ в структуре себестоимости будет составлять не 7%, а 30%.
В свою очередь и украинские ГОКи создали искусственные схемы, направленные на то, чтобы продавать руду на внутреннем рынке по заоблачной цене. Модель банальна. Предприятие продает свою руду посреднику по адекватной цене, а далее целая сеть “карманных” посредников доводят стоимость рудной продукции до уровня, который устраивает акционеров отечественных ГОКов, но неприемлем – для металлургических предприятий.
Я убежден, что первая цена реализации и есть справедливая и рыночная. ГОК же не в убыток себе продает! Несмотря ни на что, проблема поставок руды на наши предприятия уже решена. И те, кто хочет получить монопольную цену за руду, вынуждены будут с этим считаться. Мы будем действовать исключительно конкурентными методами – инвестируем средства в улучшение инфраструктуры портов и станем завозить более качественную руду из других стран (Бразилии, Индии, России). И никакой “черный PR” недобросовестным поставщикам руды не поможет.
Что касается действий железнодорожного монополиста, то вскоре, по моему глубокому убеждению, при промышленных предприятиях будут созданы собственные транспортные компании, в задачи которых будет входить обеспечение логистики.
Дело в том, что правила отношений с естественными монополистами не могут претерпевать изменений в течение календарного года, причем всегда в пользу последних. Более того, монополисты должны согласовывать свои действия с Антимонопольным комитетом после получения предварительного согласия от Кабмина, профсоюзов и Ассоциации работодателей.
Государство, которое неправильно управляет своими главными монополиями, поступает недальновидно. Ни в одной бюджетной строчке я не нашел даже намека, что государственная казна получает каким-либо образом ту часть сверхприбыли, которую получают природные монополии. А к сверхприбыльным следует относить все, что выше нормального уровня рентабельности бизнеса. Естественно, при контролируемом уровне пьедестала себестоимости.
В свою очередь, поддержка основных экспортеров и их уверенные позиции на внешних рынках сбыта являются залогом конкурентоспособности отечественной экономики, стабильности национальной валюты, “управляемой” инфляции, а также роста доходов государственного бюджета и социальной стабильности в стране.